белизна айсберга

ТИНА (подавленно). Ах, милый, милый, милый. Не принесла я тебе удачи,

верно?
     РИК. Не говори. Никогда больше не говори так, слышишь?
     ТИНА.  Но  это же правда. Я невезучка. Жуткая неве-зучка. Если бы не я,
Скотт  Кинкейд  уже тыщу лет назад взял бы тебя в контору в Буэнос-Айресе. Я
все  на  свете  испортила. (Идет к окну.) Да, я вроде тех лис и лисенят, что
портят  виноградники.  Мне  кажется,  что  я играю в какой-то ужасно сложной
пьесе. Но самое смешное, что я-то не сложная. Я - это        просто       я.
(Оборачивается.)  О Рик, Рик, мне так страшно! Что с нами творится! Кажется,
я  уже  не  могу  найти  н а с. Я шарю, ищу, а нас нет и нет. Я боюсь. Я как
перепуганный  ребенок. (Выглядывает в окно.) Ненавижу этот дождь. Иногда мне
чудится, что я лежу мертвая под дождем.
     РИК (мирно). Моя дорогая, это, кажется, строчка из "Прощай, оружие"?
     ТИНА  (оборачивается,  вне  себя).  Убирайся отсюда. Убирайся! Убирайся
вон, пока я не выбросилась из окна. Слышишь?
     РИК  (хватая  ее  в  объятья).  Ну-ка,  послушай  меня.  Моя  маленькая
полоумная  красавица. Моя прелесть, мое дитя, вечно ты играешь, разыгрываешь
трагедии.



     Зуи внезапно прервал чтение, услышав голос матери - настойчивый,
наигранно-деловитый - по ту сторону двери:
     - Зуи? Ты все еще сидишь в ванне?
     - Д_а, я все еще сижу в ванне. А что?
     - Можно мне войти на секундочку?
     - Господи, мама, да я же в ванне сижу!
     - Боже мой, я на м_и_н_у_т_о_ч_к_у, прошу тебя. Задерни занавеску.
     Зуи  бросил  прощальный,  взгляд  на  страницу, потом закрыл рукопись и
бросил ее на пол возле ванны.
     - Господи  Иисусе Христе,- сказал он.-- Мне чудится, что я лежу мертвая
под дождем!